Мариэтта Шагинян познакомилась с Рахманиновым в феврале 1912 года. Их дружба длилась около 5 лет, примерно по июнь 1917 года.

В среде, в которой росла Мариэтта, на музыку не смотрели только как на изолированный «вид искусства», которым одни занимаются профессионально, а другие в определенные часы и дни наполняют свой досуг. Музыку считали неотъемлемой частью всей культуры, причем такое понимание росло и углублялось у них с каждым возрастом. В детстве оно выражалось в том, что музыка в школе была обязательным предметом. В студенческие годы музыка становилась проблемой культуры, которую обсуждали философски уже не в отдельных проявлениях, а в самом ее существе, в связи с ее эпохой, с миросозерцанием, с основными вопросами жизни и смерти.

В десятых годах в русской музыке было 3 наиболее известных крупных композитора: Александр Николаевич Скрябин, Николай Карлович Метнер и Сергей Васильевич Рахманинов. Мызыка Рахманинова, развивавшаяся в русле русской национальной классики, лиризмом своим смыкалась с Чайковским, но ей присущы была своя особая, холерическая мужественность, которую звали смуглой краской рахманиновской.

О Рахманинове в то время можно было слышать: «Ну, он гениальный исполнитель, а как композитор – он эклектик». Он находился в те годы в зените славы. Концерты каждый раз сопровождались потрясающими овациями, многие «рахманисты» ездили за ним из города в город, чтобы присутствовать на концертах. Публика часто до глубокой ночи сторожила его у подъезда, не давая ему выйти, а из большой наемной кареты, увозившей обычно Рахманинова домой, администратору приходилось иной раз вытаскивать забившихся в нее фанатичных поклонниц.

Часто после семинаров по философии Мариэтта собиралась вместе с друзьями пофилософствовать о музыке. Именно тогда она и услышала впервые о трагическом неуспехе Первой симфонии Рахманинова. Еще не понимая целиком всей трагедии Рахманинова, но чувствуя ее инстинктом, она играла Второй концерт. «Такое излияние красоты и правды – и такой душевный мрак музыканта! Мудрено ли, что мне захотелось написать ему, донести это отношение к нему молодежи, веру в него – живого, нужного для подлинной русской культуры».

Когда исполнялось 15 лет со дня провала симфонии, которой дирижировал Глазунов 15 марта 1897 года в Петербурге, Рахманинов решил, «словно справляя страшный юболей», выехать на гастроли в Петербург, где он должен был дирижировать оперой «Пиковая дама» в Мариинском театре. Шагинян решила написать Рахманинову письмо вдогонку в Петербург, вложив в это письмо всю веру в него, которую испытывала. Не захотев называться, Мариэтта подписала свое письмо нотой «Re».